Гром лавины, грохот камней – в здешних горах любой звук усиливался десятикратно. Можно было кричать, и эхо по нескольку раз возвращало твой голос. Вдыхая морозный воздух, каждый раз чувствуешь, как ледяное дыхание высоты пережимает горло.
…Пулемет отстукивал короткие очереди. Звук выстрелов напоминал раскаты грома.
Рогачев наблюдал за перебегающими альпийскими стрелками. Его рука почти нежно поглаживала чуть теплый ствол карабина.
- Ну куда, куда вы, сволочи?.. Кто вас сюда звал?!
Карабин оглушительно тявкнул. Пулемет яростно застучал, пытаясь нащупать цепкими трассами крошечную фигурку, стремительно метнувшуюся к отрогу скалы.
Скала обжигала своим холодом насквозь. Тепло почти мгновенно уходило из тела и Рогачеву иногда казалось, что у него уже нет рук и ног. Он поднес к лицу почерневшие от холода ладони и своим дыханием попытался отогреть их от захватившего все тело смертельного оцепенения.
Трубников окоченевшими пальцами отсчитал пять покрытых инеем выстрелов к карабину.
- Последние…
Наклонившись всем телом, он ссыпал тускло поблескивающие медью патроны в подставленный Рогачевым подсумок.
- Сколько у тебя сегодня?
- Четыре…
- А у меня вот восьмой…
Уже второй день рота отступала вверх к перевалу.

Стрелки появились внезапно. Их белые халаты почти сливались с ослепительно блестящим снегом и позволяли им быть незамеченными усталыми глазами людей, измученных отсутствием передышек.
…Первого Рогачев сбил прикладом. Немец слабо охнул и, схватившись за лицо, скатился вниз. Удар кованого сапога повалил Рогачева на спину. Стрелок уже заносил свой тесак, как вдруг за его спиной словно из-под земли вырос политрук. Его руки, как железный хомут, обхватили горло врага. Молниеносное движение – и немец, издав предсмертный хрип, выгнувшись всем телом, мешком повалился на Рогачева.

Их оставалось четверо. Трубников умер на следующий день. Его раны были покрыты переливающимся на солнце кровавым льдом. Перед смертью он только шевелил губами, уже не способными поделиться с остальными болью и негодованием. Его широко раскрытые глаза глядели на товарищей с надеждой и какой-то детской наивностью.

Рогачев оглянулся назад. Внизу белел склон горы, а еще ниже плыли облака. Они скрывали подножие горы, скрывали альпийских стрелков, скрывали его роту, товарищей. Выше облаков были только они…
Он долго упрашивал политрука, но тот был непреклонен. Он так ему и запомнился, лежащий на камнях в распахнутой шинели, сжимающий в обмороженных руках «шмайсер». Перебитые ноги были неестественно вывернуты, а в глазах продолжал играть согревающий огонь.

Где-то там, внизу, под облаками затрещали автоматы. Еще долго эхо повторяло звуки, источника которого уже не существовало.
Политрук лежал на снегу, широко раскинув руки. Кровавые пятна ярко теплились на мертвом снегу. Политрук как будто обнимал гору, заслонял ее своим телом, отдавал ей свое последнее тепло.
Подбежавший немец толкнул мертвое тело ногой, дал короткую очередь и, грязно ругаясь, побежал вверх по склону…

Омертвевшими руками Рогачев освободил ДШК от накинутого сверху брезента, теперь более всего напоминавшего лист железа. Иней, покрывавший пулемет, весело поблескивал на солнце. Удобно устроившись за гашеткой, Рогачев почувствовал нечеловеческую усталость, которую он скрывал все эти дни. Он на секунду забылся, уронив голову на грудь. Мгновенный сон не принес ему облегчения. Смертельный мороз доставал его даже в глубине сознания.
Кто-то тряс его за плечо.
- Товарищ старшина, товарищ старшина…
Приподнявшись, Рогачев глянул в испуганное мальчишеское лицо под низко надвинутой каской. В глазах угадывался страх, смятение и борьба с желанием жить.

Рогачев отбросил бинокль в сторону и повернулся к молоденькому рядовому. Уставившись перед собой, тот нервно перебирал пулеметную ленту. Старшина мгновение глядел на него и, отодрав примерзшую руку от спускового крючка, хлопнул рядового по плечу.
- Как тебя, рядовой, звать-величать?
Мальчик вздрогнул и резко оглянулся на Рогачева. Секунду он молчал, будто пытаясь вдуматься в смысл вопроса.
- Саша…
Рогачев, морщась согнул пальцы и вернул их на гашетку.
- Хорошо, хорошо, Саша… повоюем мы с тобой еще…
Внизу уже двигались крошечные фигурки альпийских стрелков.
- …вот поближе… ничего…
Рогачев повернул голову и посмотрел на вершину.
- Ведь это наши горы, да?..

Макаренко-Зенякин Н.В. 15.02.2005